Девять жизней черной кошки - Страница 38

– Когда? Накануне смерти. Сначала по телефону несла ахинею, но я ничего не понял, пообещал, что обязательно заеду. И приехал буквально в день ее гибели, раньше никак не получалось. А Лариса постоянно звонила, торопила, говорила, что сообщит при встрече нечто важное. Когда приехал к ней домой, она полную околесицу несла. Будто Черкесов жив, но она прогнала его, а теперь хочет отыскать. Думала, я прячу его у себя.

– А не говорила, зачем ей нужен Черкесов?

– Да она много чего тогда болтала, я не очень-то слушал. И через раз убеждала, что он жив. Будто прятался в деревне… в доме отца. Кстати! Ты ведь живешь в той деревне! Она ездила туда днем, но там никого не было, а дом стоял открытый. Вот она и говорила, что по всем признакам Черкесов был там, но ушел, мол, долго ли можно протянуть в холодильнике… Извини, что пересказываю этот бред. Бедная женщина, ум у нее, наверное, помутился после гибели мужа.

Андрей все сведения откладывал в памяти. Получалось, что Прохору Никитичу слишком много известно. Огорчительно, если он окажется во главе заговора.

– Ничего, ничего, – сказал Андрей, поддерживая тему. – Мне все интересно. У нас в деревне таких выдающихся событий не случается. Там тихо, даже собаки ленятся лишний раз полаять. Значит, Прохор Никитич, жена Черкесова не сказала вам, зачем ей нужен погибший муж?

Бубулин налил гостю и себе чая, положил на тарелку бутерброды.

– Несуразно звучит: «Нужен погибший муж», – невесело усмехнулся он. – Однако Лариса убедила милицию, что приходил двойник Черкесова. Мне поначалу говорила так же, а когда я приехал к ней, заявила, что Черкесов жив. В общем, бред. Ну, вот. А утром ее нашли застреленной. Все подстроено, будто она сама застрелилась, но… убили ее, я почему-то уверен. Ох, и потаскали меня! Дорогу в прокуратуру выучил, как дорогу от дома на работу. По два раза на день вызывали, даже сегодня с утра, представляешь?

– За что же вас-то таскают? – недоумевал Андрей.

– Я ведь был у нее вечером, и вечером же она застрелилась, как преподносится. Именно когда меня допрашивал следователь, я и понял, что Лариса не застрелилась, а ее убили. Иначе, зачем столько спешных допросов?

– Насколько мне известно, по самоубийцам тоже ведут следствие. Выясняют, что послужило причиной самоубийства, есть ли виновные…

– Да, так, – согласился Бубулин. – Но следователь допрашивал слишком уж дотошно. Я, честно говоря, даже струхнул малость. Получается, последним видел ее живой только я. Но я ушел от нее за час до выстрела! И у меня есть алиби!

– Да что вы! – улыбнулся Андрей. – И кто же вас видел?

– Медсестра! Она во время моего посещения Ларисы приходила сделать ей уколы, врач назначил. А ушла она вместе со мной. Я подвез ее на такси.

«И ты вполне мог через час вернуться. Дескать, забыл кошелек», – без радости подумал Андрей. Теперь он придумывал, как заманить Бубулина в джип. Осенило:

– Хотите, я познакомлю вас с очень интересным человеком?

– Нет, Андрей, мне некогда, – отказался Бубулин.

– Это займет немного времени, – и Андрей загадочно улыбнулся. – Уверяю, этот человек заинтересует вас. Скажу больше, вы такого сюрприза не ожидаете…

– Что за загадки? – поднял лохматые брови Бубулин. – Хм! Ну, давай, зови твоего человека, посмотрим, что за сюрприз.

– Нет, он сюда не пойдет, – категорично отказался Андрей. – Не тащить же мне его силой? Этот человек в машине сидит, просил меня пригласить вас. Пойдемте?

– Что ж с вами поделаешь! – встал из-за стола Бубулин. – Сено к лошади не ходит, но… заинтриговал ты меня чертовски.

Бубулин не надел шапку, а только набросил на плечи пальто, полагая, что в машине этого будет достаточно. Андрей снял с вешалки шапку, сунул ему в руки. Вдвоем они вышли из здания, подошли к джипу, возле которого курил Назар. Увидев спокойно идущих Андрея и Бубулина, он любезно открыл заднюю дверцу перед Прохором Никитичем. Тот, не подозревая подвоха, залез в джип, следом запрыгнул Назар. Бубулин очутился между двумя мужчинами. Человек, уже сидевший в машине, выглядел странно: надвинул шапку на глаза, лицо опустил в воротник, на появление Бубулина не отреагировал, словно спал.

Андрей залез на место водителя, повернулся к пассажирам на заднем сиденье и как бы представил нахохлившегося незнакомца:

– Вот и мой сюрприз, Прохор Никитич, – Черкесов Василий Романович.

Бубулин скептически хмыкнул, мол, неудачная шутка. Но лицо Андрея было серьезным, без тени шутливости. Прохор Никитич повернул голову к человеку рядом… и ничего. Никакой реакции. Андрей медленно тронул машину с места. Бубулин приблизил глаза к заросшему лицу Черкесова, словно близорукий. Прошла минута. Являясь все же дальнозорким, как и большинство пожилых людей, Прохор Никитич откинулся назад, придавив корпусом Назара. Теперь он рассматривал Черкесова с неописуемым ужасом, а после длинной паузы поднял указательный палец вверх и погрозил, как грозят маленьким детям. Затем скосил глаза на Андрея, и наконец у него прорезался голос, но хриплый, как бы чужой:

– Это кто?

– Неужели я так изменился за неполный месяц, что меня нельзя узнать? – ответил вместо Андрея Черкесов.

И тут произошло нечто неожиданное: Бубулин вдруг заорал так, что Андрей едва справился с управлением, – машина вильнула в сторону и чуть не врезалась в фонарный столб. Да, Бубулин заорал как ненормальный:

– Васька!!! – и бросился обнимать Черкесова. – Живой, черт! Васька… как же это? Значит, правда? Васька! Как я рад!

– Да пусти, задушишь, – выговорил Черкесов, освобождаясь из объятий друга… или врага, пока не ясно. – Ну, живой я, живой…