Девять жизней черной кошки - Страница 58

Он приехал в старую часть города, где люди обречены жить в коммуналках до конца дней своих, а возможно, их дети и внуки тоже. Войдя в подъезд двухэтажного дома, воняющий кошками и далеко не изысканной едой, Андрей поднялся по лестнице на второй этаж, позвонил в квартиру. Открыла мерзкого вида старуха с сигаретой в зубах.

– Мне нужна Наталья Петровна… – сказал он.

– Нет ее дома. А ты кто?

– Знакомый. Где ее разыскать?

– Наташка улицу метет. Выйдешь, так сразу не направо иди, а налево за угол. Там увидишь еще один вход во двор, вот через него и выйдешь на Балтийскую улицу. Наташка улицы метет не спозаранку, сейчас как раз ее время.

Андрей поблагодарил старуху, выбежал на Балтийскую улицу, посмотрел направо, посмотрел налево. Сразу и не заметил женщину лет пятидесяти с гаком, держащую метлу в руках. А как заметил, решительно направился к ней. Вблизи она оказалась даже слегка привлекательной, с накрашенными губами и веками.

– Вы Наталья Петровна? – спросил он мягко, не желая своим внезапным появлением напугать женщину.

– Ага, я, – ответила она, поставив метлу к стене. – А что?

– Мне бы с вами поговорить… – протянул Андрей, осматривая местность и ища скамейку. – Давайте пройдем, где людей поменьше и транспорт не гудит?

– А по какому поводу разговор будет?

– Я хочу поговорить о Ларисе Черкесовой.

– Вон что! – Женщина подняла подбородок, глядя на Андрея с любопытством. – И что ж тебя интересует, мил-человек? Ты вообще кто, откуда?

– Во-первых, я нездешний, – на ходу придумывал Андрей легенду о себе. – Во-вторых, я приехал к Ларисе, а ее нет. Мне сказали, что она… застрелилась. В-третьих, я ее… брат. Двоюродный. А тут еще узнал, будто и Черкесова убили… Мне дали записную книжку, принадлежавшую Ларисе, в ней я вычитал ваш адрес. Вы же были в их доме домработницей?

– Ну, была. Так ты бра-ат? – протянула с пониманием Наталья Петровна. – Ну, тогда иди за мной. Слышь, а не купишь ли чекушку, а? Помянем бывшую хозяйку мою и сестру твою. Мне теперь тяжело материально, она платила хорошо… то есть муж ее платил, деньги-то он выдавал. Всегда аккуратно, день в день. Ох, и повезло мне, что у них работала, а теперь вот: мету улицы. Но работу мне обещали, я ж не воровка какая-то, я приличная и порядочная, а таких мало.

Под монолог Натальи Петровны зашли в магазин, Андрей не поскупился, купил литровую бутылку водки, колбасы двух сортов, хлеба, сыра и маринованные огурчики в банке. Щедростью своей привел дворничиху в восторг, она его сразу зауважала и предложила помянуть хозяйку дома. В квартире, мол, никто не помешает, да и рюмочки с тарелками есть, а на газете еду раскладывать некультурно, к тому же холодно на улице-то. Андрей, не стесняясь, нес рабочий инвентарь Натальи Петровны – ведро и метлу, она – пакет с поминальными закусками.

Единственная комната Натальи Петровны сияла чистотой и… бедностью. Готовя на стол, женщина говорила без перерыва, и Андрей откладывал в памяти абсолютно все. А память у него уникальная – ему не надо ничего записывать, он помнил все даты, людей и то, о чем шла речь в беседах. Посему вел себя непринужденно, дабы хозяйка не заподозрила, что у него есть какой-то особенный интерес.

– А меня вызывали на допросы, – жаловалась между делом Наталья Петровна. – От работы отрывали. И такие важные все, менты-то… смотреть противно. Рожи наели на своих вопросах-допросах, к человеку простого труда никакого уважения. Ну, домработница я, что из того? Не всем же в кабинетах сидеть, кому-то и чистоту наводить надо. А они мне: «Отвечайте конкретно на поставленные вопросы!» А ты, значит, брат Ларисы Олеговны?

– Да, – сказал Андрей, открывая водку и разливая по стеклянным рюмкам.

– Хорошая была женщина, хорошая. А красивая – просто загляденье. Говорят, пень наряди, и он красавцем станет. Так вот, скажу я, и неправда это, пень, он пнем и останется. Ну, за упокой души… – Наталья Петровна всхлипнула. – Царствие небесное Ларисочке… осиротившей нас…

Андрей только пригубил – он же за рулем, проблемы с милицией ему сейчас не нужны. А его собеседница привычно хлопнула рюмку и не поморщилась, закусила.

– Наталья Петровна, расскажите мне о Ларисе.

– А что именно? – активно жуя, словно голодала два дня, спросила она.

– Мне все интересно. Как она жила, чем занималась? Я давно не видел Ларису. Она постоянно приглашала меня погостить, а знаете, сейчас ведь не до отдыха, сейчас работать надо, пока есть работа. Так ведь?

– А то! Вон Лариса Олеговна умерла, я без работы осталась. Ну-ка, помети за копейки улицы! И в холод, и в дождь, и в жару несусветную. Лариса Олеговна мне и вещи отдавала, и обувь. Правда, туфли и сапоги ее мне великоваты, у нее нога на два размера больше, а все же в люди выйти не стыдно.

– Как они жили с Васей?

– Как жили? – хмыкнула она. – Плохо. Василий Романович не ценил жену. Одни любовницы на уме у него были. Ты б видел тех девок! Дуры набитые!

– А вы любовниц его знали?

– Лично меня он с ними не знакомил, конечно, но я многое знала, – похвастала Наталья Петровна, наливая себе вторую рюмку. – Меня он видел глазами один раз в месяц – когда зарплату выдавал. Остальное время в упор не замечал, как шкаф. А я же домработница – стирала, гладила, убирала, ну и… то разговор по телефону услышу, то перед стиркой из карманов достаю всякие вещички… Давай сначала выпьем, помянем и Василия Романовича. Бог ему судья.

Она выпила, Андрей снова пригубил рюмку и поставил на стол, но закусывал.

– И что же в карманах Черкесова лежало? – выведывал он.

– Всякое, – многозначительно повела женщина бровями. – Например, презервативы. Ну, зачем семейному человеку презервативы носить в карманах, а? Однажды нашла коробочку с золотой цепочкой и кулончиком. Жене он не подарил, значит, на сторону отнес. А на рубашках пятна от помады были. Чего там говорить, паскудник он был.